Минус на минус...

А ночи в июле выдались необычайно звездные,я никогда раньше не видела столько звезд на небе.Может не замечала,а может просто потому,что никогда раньше не бывала в Грузии.И этот неповторимый аромат хвои с примесью моря и йода.Огромные,пушистые пицундские сосны,они совсем не похожи на те сосны ,которые я видела раньше,и шум моря...Волшебно...И так захотелось заночевать прямо на берегу,чтобы всю ночь вдыхать этот воздух ,наполненный силой моря и леса,внимать ночным звукам и чувствовать на себе космические трассинги звезд.
Помнишь,как я предложила тебе ночевку на природе?А ты сказал ,что вдруг ночью дождь.И правда,а вдруг ночью дождь...А у нас даже палатки нет,у нас вообще ничего нет...Ничего,кроме этого бесконечного неба,кроме фантастически светящегося в ночи моря,кроме этих сверкающих звезд,и кроме нас самих друг у друга.
Так и шли мы,в твоей руке моя рука,в чужой стране,двое ...У которых было в жизни все...А потом не стало ничего...А мы шли и чувствовали себя самыми счастливыми на свете только потому,что мы вместе,мы есть друг у друга,а что еще надо????

Мне надо успеть.Гл.8.Наталья Алымова.

Глава 8.
Минус на минус дает плюс
"Увижу - поверю", - сказал человек. 
"Поверишь - увидишь", - сказала Вселенная."

С головой погрузившись в работу, Ирина уже забыла, о чем просила судьбу в свой предыдущий день рождения, о каком подарке. Обязанностей было много, она в своей стихии. 
- К вам тут парня направили. Глубокая депрессия. Вожу с собой веревку и мыло на всякий случай… Прими, накорми, - Это был Юрий Геннадиевич – военный психолог. 
- С глаз долой, - говорил он Николаю, так звали его депрессивного пациента, спустя какое-то время, улыбаясь. - Не могу смотреть на твою довольную рожу.
Это была работа Ирины. Скорее всего, горе Николая поглотила жизненная драма его новой знакомой. Что такое Бог? Одна из версий – это связи между людьми. Всякий раз, когда люди соединяются душами, рождается новая Вселенная. Шло время, они все чаще выкраивали возможность побыть вместе. Николай начал помогать Ирине справляться с ее обязанностями по центру. Вскоре они обвенчались в Украинской Церкви. Боец национальной гвардии родом из западной Украины и беженка из России. Об этом много говорилось и писалось. Все символично, в тему и в духе времени. Невеста была в белом платье и украинском венке, жених в форме нацгвардейца. Это была «Любовь во время войны», как в песне Бориса Гребенщикова:

«Не помню как я ступил за порог,
Но вот тяжёлое небо над разбитой дорогой,
В конце которой врут,
Что нам обещан покой.

Над нами развёрнуто зимнее знамя,
Нет лиц у тех кто против,
Нет лиц у тех кто с нами.
Не смей подходить пока ты не знаешь, кто ты такой.

На улице ярость ревёт моторами.
Закатан в асфальт тот лес в котором,
Нам было явлено то,
Чего не скажешь в словах.

Я слышу работу лопат,
На нас направлены ружья заката,
Но скоро у них патроны
Начнут взрываться прямо у них в стволах.

Я чувствую спиной, как вокруг нас сгущаются тени,
Река пылает и мосты над нею разведены.
В своей доброте Господь дарует нам, что мы хотели,
Дарует любовь, любовь, любовь... во время войны.

И я протягиваю ладони в ладонь,
Но это всё равно что гасить бензином огонь,
Рука в руке - пропасть,
Я знаю этот бред наизусть.

И я не помню кем был и не знаю кем стал,
Но кровь моя теперь сильнее чем сталь.
Им крепко не повезёт,
Когда я проснусь.

Я знаю умом что вокруг нет ни льдов, ни метели,
Но я по горло в снегу, глаза мои не видят весны.
Господи скажи мне кто мы, что мы так хотели?
Чтобы любовь, любовь, любовь...
Любовь, любовь, любовь... Обязательно во время войны!» 
«А ты помнишь, как все начиналось???», - Ирина периодически благодарила судьбу за все, что ей пришлось пережить. Это было ее письмо Николаю: «Тогда, когда для меня ты был всего лишь «очень тихий и скромный мальчик Коля», проходящий реабилитацию после операции и которого я, беглянка из России, должна была встретить и накормить. ... Мне почему-то вспомнилось именно сегодня, и именно сегодня захотелось написать. Как же давно это было... Очень давно. Безумно давно. В прошлой жизни. Когда я была несчастна и одинока, но со мною был мой мальчик, мой золотой ребенок, мое солнышко, роднее которого не было в мире. Когда еще у меня не было тебя и я не подозревала о твоем существовании. Когда я жила в своей стране и, даже в самых кошмарный снах мне не могло присниться то, что придется пережить. Когда ВСЕ еще были живы... Ни о каком первом впечатлении даже и писать не буду, не было его... Я была в таком убитом морально состоянии, что ничего вокруг меня не интересовало и интересовать не могло. Ну, мальчик и мальчик, ничего особенного, вечно чем-то недовольный, вечно бурчащий о том, как все плохо, и разговаривающий по телефону часами с некой особой, называемой «солнышко». А потом как-то так случилось, что мы за ужином оказались рядом и наш руки тоже. Твоя рука как бы невзначай потянулась к моей, и ты осторожно коснулся моих пальцев. Я неожиданно для себя ответила тебе тем, что завела свои пальцы между твоих и крепко сжала твою руку, ты мне ответил тем же. Так мы и просидели весь вечер рука в руке, и не было ничего желаннее тогда, чем чувствовать тепло друг друга. Именно в тот момент наши души дали друг другу «добро» на сближение. А для наших тел и разума это была лишь возможность заполнить пустоту и тот вакуум, который накопился и давил так, что просто невыносимо было жить. Две души уже нашли друг друга и у них сквозь все сомнения и колебания, сквозь все условности и обстоятельства с дикой болью разрывая огрубевшую оболочку, пробивались крылья. Для меня тогда было совсем неважно, что будет дальше, я этого не скрывала и ничего от тебя не требовала, мне не нужны были обещания и обязательства, будешь ли ты со мной или вернешься к «солнышку». В общем для меня это было не важно. А ты, да, ты колебался, сомневался, что-то решал для себя...Я не торопила тебя с решением, не хотела. Это должно было быть решение не под давлением, чтобы не было потом упреков и недопонимания. Я бы приняла любое. А ты колебался... Целых три дня... А наши руки... Они искали друг друга всегда, когда мы оказывались рядом. Это потом уже был первый поцелуй.., второй, сотый, тысячный. Мы целовались как ненормальные везде: на улице, в транспорте. Окружающие смотрели на нас кто с недоумением, кто с улыбкой, но никто с осуждением. Видимо, слишком счастливые были у нас лица. Это потом уже была первая чашка кофе с сердечком, когда неожиданно для себя я открыла что ты романтик. А ты улыбался так, что просто весь засветился . Ты стал меньше бурчать и все реже звонить «солнышку». А я стала реже плакать... А потом пришло осознание того, что нам друг без друга плохо, что когда мы вместе, мы спокойны и радостны. И совсем неважно было что у нас ничего нет, нет жилья, нет стабильности… Мы были друг у друга, уже были… Это было самое дорогое, что мы имели на тот момент и самое необходимое. Я поняла, что нашла то, что искала, то чего мне не хватало всю жизнь, долгие годы. Мне было плохо без тебя тысячу лет, мне и сейчас плохо, когда ты не рядом. У каждого человека в жизни наступает момент переоценки ценностей. Не все могут этот момент пережить, не все могут этот момент принять, и только немногие способны начать все сначала и жить дальше. Ты помог мне выжить в самый невыносимый период моей жизни, ты дал мне крылья на краю пропасти, только с тобой я живу, дышу и счастлива».
Пока так. Жизнь – это путь, наши герои пройдут его, крепко держась за руки. Рассветы будут сменяться закатами, а закаты вновь рассветами. Ночи уже не будет – она отступает от тех, кто излучает свет. Конечно, они не святые. Просто, они те, кто понял, что счастье это не когда смотришь друг на друга, а когда смотришь в одну сторону и понимаешь, куда идти. Это путь к Свету. Как правило, чтобы появился такой эффект свечения, нужно научиться себя отдавать, всего себя до капли. Такой человек постепенно обретает крылья и, благодаря ему, люди вспоминают о том, что когда-то и у них были крылья.

Мне надо успеть.Гл.7.Наталья Алымова.

Глава 7.
Новая Земля
(Реабилитация)
Ирина жгла мосты, соединяющие ее с прошлым. Ей не хотелось поддаваться временной слабости, поэтому она сразу поменяла карточку в телефоне: «Устроюсь, тогда и выйду на связь».
Было Прощенное Воскресенье. Защемило сердце. Вспомнилась семья, нежелание близких отпускать ее. Конечно же, она их обидела, но, с другой стороны, ей тоже было на что обижаться, просто она переступила через свою обиду на пути обретения своего собственного достоинства. 
- Тебе хохлы дороже собственных детей… Упрекам и оскорблениям не было конца.
«Как хорошо, что я была от этого изолирована», - подумала Ирина. Вдруг, затишье. Что бы это значило? «Вот – последняя СМС: «3 апреля похоронили папу».
Слезы заливали лицо Ирины. Она до клеток ощутила эмоциональное состояние семьи, для которой была буфером, сдерживающим удары судьбы, мишенью, собиравшей все стрелы от своих любимых стрелков и Ангелом Хранителем их душ:
- Ничего, вы уже взрослые… Учитесь решать проблемы сами…
Когда она попыталась связаться с детьми в соцсетях, узнала, что старшие удалили ее из друзей. Связь была только через Николетту, да и та вниманием не баловала – просто свое окошко оставила открытым для мамы, чтобы та могла со стороны наблюдать жизнь их, некогда общей, семьи. Недавно она узнала, что стала бабушкой. Вернее, бабушкой стала та, другая Ирина из далекого прошлого, с которой эта Ирина имеет мало общего. И эту данность уже никто не смог бы изменить, даже она сама. 
Ирина стала волонтером в Реабилитационном Центре воинов АТО. Волонтер по сути – доброволец, человек, готовый оказать помощь доступными ему средствами в том месте, где она необходима. Это не теоретик, но практик. 
Есть несколько способов борьбы с недостатками общества. Например:
1. «Не сорить. Штраф такой-то!»
2. «Выбрасывая мусор помни о том, что ты человек»
3. «Мусорный бак столько-то метров»
4. «Спасибо за чистые обочины»
5. Служба уборки дорог – реальные живые люди, выполняющие реальные действия.
Другими словами, волонтер тот, кто ощутил своей семьей всю страну, некоторые даже планету. Для многих это путь страданий и разочарований. Путь Ирины от теории, с ее лозунгами и призывами к практике – конкретным действиям. Ее сфера – РЕАБИЛИТАЦИЯ. Слово – носитель информации. Проникая в его суть, человек начинает ощущать глубинные смыслы, большая часть которых ведет сознание к постижению закона Единства частного и целого. Слова «реализация» и «реабилитация» похожи сочетаниями букв «реа» - реальность и «ция» - Целостность Истинного «Я». Только в первом слове эта реальность исходит ИЗ Абсолютной Целостности Истинного Я, а во втором нужно купить БИЛЕТ в точку Абсолютной Целостности Истинного Я. Вот, например, такая картинка: экспресс или лифт. Готовность пассажиров определяет пункт их назначения. Чем же тогда отличались работники экспресса от пассажиров – условия пребывания одинаковы и для одних, и для других? Всего лишь маленькими устройствами связи с этим самым Целостным Истинным Я. Эти устройства в их сердцах. Еще мотивацией – добровольно либо принудительно. Причем, некоторые работники экспресса исполняли свои обязанности больше принудительно, разница в том, что они сознательно подтягивались за добровольцами, вдохновляясь их примером. 
Билет на экспресс получал лишь тот, кто был готов к переменам. Одна из задач проводников – сеять сомнения, меняя отношение к дутым понятиям, несущим разделение – «герои», «борьба», «враги», «патриотизм». Цель – направить внимание к собственной душе – ее мыслям, ощущениям, проявлениям. 
«Если ты способен видеть прекрасное, то только потому, что носишь прекрасное внутри себя. Ибо мир подобен зеркалу, в котором каждый видит собственное отражение», - говорят мудрые люди: «Отдай миру лучшее, что есть в тебе, и к тебе вернется лучшее, что есть в мире», - здесь указано направление движения. 
Кухня, уборка корпуса, поселение и выселение со сменой белья и стиркой – это одна сторона ее деятельности. Вторая – медицинская помощь. Уход за ранеными, в том числе и лежачими, уколы, процедуры, перевязки и массажи. Ира окончила курсы массажа и получила сертификат. Третья сторона – это улыбка, юмор и всегда хорошее настроение, никто не должен видеть ее горя. Она сильная, она справится. Если бы бойцов спросили: «Кто такая ваша Ира?», получили бы ответ: «Ира наше ВСЁ».

Мне надо успеть.Гл.6.Наталья Алымова.

Глава 6.
Мне надо успеть
Был последний день зимы, погода стояла весенняя. Оттепель, казалось, коснулась не только природы, но и человеческих сердец. Семья Умелых на какое-то время забыла о вражде и все началось, как в старые добрые времена. Мама Ира заняла свой пост на кухне, решив побаловать близких пирожками. В стиральной машинке крутилось белье, потепление сквозило из всех щелей. Хлопнула входная дверь и на кухню ворвался вихрь по имени Богдан. Раскрасневшиеся щеки, челка дыбом, ранец с плеч долой. Расстегивая куртку, мальчик сказал:
- Ма, сегодня из школы пришел труп…
- Что? Что ты сказал?
- Ничего. Мне жарко
- Давай куртку поменяем на легкую…
- Да, не надо, мама, мне уже ничего.
- Что ты имеешь в виду?
- Можно собак угостить пирожками?
- Конечно, почему ты спрашиваешь?
- А соседей можно?
- Можно.
- А можно погулять? Я только во дворе…
- Хорошо, но только во дворе.
Через время, угостив всех пирожками и вдоволь наигравшись, Богдан снова прискакал к матери:
- Ма, я на дорожку…
- Нет!!!
Проезжая часть находилась на другой стороне двора и там было не безопасно.
- Но я должен успеть до приезда папы…
- Нет, сам не пойдешь. Вот развешу белье и отведу тебя на дорожку.
- Но мне надо успеть…
- Успеешь.
- Ма, а ты помнишь, каким я был в 5 лет?
- Да.
- А в шесть?
- Конечно, помню.
- А ты всегда будешь меня помнить?
- К чему это ты?
- Ма, а ничего, что у меня тапки грязные?
- Успокойся.
- А свитер новый дашь мне надеть?
- Надевай. Знаешь, где лежит?
- Знаю.
- Ну что, пойдем на твою дорожку?
- Да…
Это было последнее слово сына. Следующими словами было уже заключение мед эксперта:
- Вашего мальчика сбила машина. Смерть мгновенная, по сути он даже не понял, что произошло. 
Она кричала так, что содрогались небеса. Этот крик временами напоминал крик новорожденного младенца. Сын ушел, чтобы мать вошла в новую жизнь.
- Я ушел, чтобы ты родилась, не плачь – так надо, - успокаивал ее Бадди, проходясь по ее коротко остриженным волосам бестелесной рукой.- Надеюсь, я приходил не зря…
- Бадди, тебе пора, - увлек его за собой Рипли, Макроса не было, он выстраивал портал в Украину, просчитывая все варианты, искал наиболее подходящий. Ему, как и остальным было известно, когда планируется выезд Ирины. Пока же ей предстоит войти… в запой – и выйти из него с приобретенным иммунитетом. Ничего не бывает просто так.
…Богдана отпевали в храме. Это было редкостью для тамошних мест. Провожать его пришла вся улица. Ирина заливала горе алкоголем. Выйти из состояния помогло разрешение на въезд в Украину. Запрос пришел из Харькова. Ее приглашали в Реабилитационный Центр воинов АТО. Уход ее дорогого Богдана стал для нее путевкой в новую жизнь. Сопровождающий был найден довольно быстро на сайте «Попутчик». Прощаясь с мужем и детьми, она говорила, что это ненадолго, что она обязательно вернется, а ее отъезд лучше воспринимать, как очередной повод отдохнуть друг от друга, чтобы привести в порядок чувства. Смерть младшего сына сблизила всех, заставила на какое-то время отказаться от непринятия и вражды. Муж стал мягче, добрее.
- Мне кажется, мы больше не увидимся, - печально сказал он при расставании. Возможно, вспомнил недавнюю поездку к сестре, у которой был дар экзорциста и духовидца, и оскорбления, которыми осыпал жену накануне поездки.
- Ты бесноватая! Езжай к Ольге – она выведет тебя на чистую воду.
- Тогда и ты со мной, чтоб понятнее было, - легко согласилась Ирина.
После сеанса Ольга вынесла приговор, но только ему, Вячеславу:
- У тебя крыша поехала. Оставь ее в покое. Если она тебя бросит – ты не жилец.
Так и случилось. Вячеслав ненамного пережил Богдана, потеряв своего Ангела Хранителя.

Мне надо успеть .Гл 5.Наталья Алымова.

Глава 5.
Майдан
«В жизни каждого человека наступает пора, 
когда надо дерзнуть быть несправедливым, 
уметь покончить со всяким восхищением 
и преклонением по чужой подсказке 
и все отмести: и ложь и правду – 
все, что ты сам не признал правдой.
И воспитание ребенка, и все то, что он видит 
и слышит вокруг, отравляет его душу фальшью 
и глупостью – вперемежку с важнейшими истинами жизни, – 
и сбросить с себя все это – насущная потребность для юноши, 
который хочет превратиться в здорового духом человека». 
(Ромен Роллан)
А пока Ира с Богданом, как могли, напоминали односельчанам, что ветер перемен, дующий с Украины, рано или поздно, достигнет и их пределов. Точнее, уже достиг, но почувствовали его пока только они. Для этого нужно всего-то выйти за ворота собственного двора и ощутить единство всего со всем – такое себе всеединство. Вот и они с Богданом решили подобрать себе униформу – желтые футболки с голубыми джинсами – стать желто-блакитными, как флаг братской державы, почему-то вдруг ставшей вражеской. Ничего особенного, мало ли кто во что одет. Местный народ эти два желто-голубых раздражителя воспринимал, как предательство.
- Ну что, сынок, идем троллить местных ватников?
- Да, мама, идем
Как-то на классном часе Богдан спел знаменитую не зарифмованную частушку:
- Пу-тинх… ло
Что с малыша взять? Это родители виноваты! Точнее, мать, которая сутками зависала в соцсетях, вместе с друзьями помогая киевскому Майдану . Может, все-таки им удастся приблизить время, когда общество будет справедливым, а отношения прозрачными. От старшего сына она узнала, что с гражданского судна его перевели на малый противолодочник. В феврале, накануне открытия олимпиады, команда несла охрану в рейде. Еще узнала, что захват Крыма был плановый, что корабль, на который его перевели, передавал оружие для Крыма через Керченский пролив. Еще было травматическое оружие для Киевского Майдана и триста боевиков чеченского спецназа.
- Сын, откажись исполнять эти приказы, их дают военные преступники, - кричала она в трубку:
- Не становись одним из них…
- Ма, я присягу давал…
- Ты можешь мне прочесть текст своей присяги…
- Да, - сказал Славик и через время позвонил и прочел.
- Ну? Скажи мне, где здесь говорится о захвате территории? Здесь говорится о защите своей Родины. А на чьей территории сейчас ты? Вспомни тех мальчиков из Севастополя, которые пели гимн Украины, когда меняли флаг на Российский.
Сын на связь выходил все реже, говорили они коротко и по существу. В апреле он демобилизовался. Приехав домой, сказал, что вся команда сошла на берег, даже контрактники. Корабль остался на приколе.
- Я знала, что эти мальчики не прольют чужой крови, - спешила она порадовать друзей, радуясь, что ее усилия не были напрасны. 
Сын снял военную форму со словами:
- Надеюсь, ее никто никогда больше не увидит. Это форма преступника.
- Сынок, - говорила мать,- это система. Она ломает людей, сломать ее невозможно, пока невозможно.
Кому, как не ей понимать это – она прошла против условностей и предрассудков, связанных с домостроем, ее личная свобода давалась ей нелегко. В который раз она пыталась убедить семью в том, что у нее никого нет, кроме них:
- Что такого я совершила? В чем мое преступление? Что мешает нам быть добрыми друзьями?
А потом узнавала, что ее собственные дети славят ее на все село: «Сошла с ума», «Вступила в секту», «Украла деньги», «Бросила маленького ребенка». Спекуляция Богданом была самой действенной. Ирина на какое-то время исчезала, живя у друзей и знакомых. «Может, одумаются». Результат был, но не долговременный. Снова скандал, снова уход. 
Были и приятные события. Как-то раз заехал двоюродный брат и предложил проехаться в гости к ее родному отцу, Петру Андреевичу Мироненко, полковнику запаса МВД Российской Федерации. Предупредив семью о поездке, она взяла Богдана с собой повидаться с дедом. Ира видела в этом определенный смысл: «Еду за родительским благословением». 
Петр Андреевич колол дрова на подворье, когда к его калитке подъехала машина, из которой вышел мужчина, две женщины и шестилетний ребенок.
- Привет, дядя, - одна из женщин подошла к нему и обняла. - Сашу ты знаешь, а это Ира.
«Смотрины, что ли, устроить решили?» - подумал Петр Андреевич и, на всякий случай, галантно откланялся, мол такой-то, такой-то.
- Ирина Петровна, - улыбаясь, ответила дочь. - А это Богдан… твой внук.
Через деда будто пропустили электрический разряд. Он долго приходил в себя:
- Ира! Дочка! Внучек!
- Как видишь, твоя копия, - не без гордости добавила дочь.
- Почему же раньше не приезжала? Обижалась, наверно?
- Да нет, муж был против.
- А сейчас, стало быть, не против?
- Не знаю, просто я научилась сама принимать решения.
- Вот и ладно, вот и хорошо…
После очередного скандала она решила какое-о время побыть у отца, который ждал ее и попытался создать максимально комфортные условия:
- Считай, что у тебя, как у солдата, краткосрочный отпуск.
Для человека его возраста и статуса это означало: кофе в постель и возможность заниматься любимым делом. С подачи отца Ирина выправила себе загранпаспорт и начала искать возможные пути отъезда в Украину. Связавшись с волонтерами Днепра, она предлагала себя в помощь рождающейся в муках новой стране, которая наполняла ее сердце до краев:
- Я готова ухаживать за ранеными, чтобы хоть как-то смыть позор. Мне стыдно за наше правительство…
- Подожди, родная… Ты ведь любишь свою старшую дочку? Хочешь, чтобы она тоже возродилась? Нам нужно разобрать ее и собрать заново так, чтобы твоя внучка осталась цела. Да-ааа! Вот задачка! Главное – не падай духом. Я поделюсь собой, помогу вам с Бадди. Ну что, поехали…
Это был Макрос, он прибыл, чтобы помочь Богдану провести Ирину сквозь последние огненные врата, а затем перевести и его самого. 
Любаша тем временем собиралась в дорогу. Она училась в Академии Государственного Управления при Президенте РФ в Ростове. Она ждала ребенка. Ничего не предвещало неприятностей…
- Я бы сказал – ничто не предвещало перехода сквозь огненные врата, которые могут открыться неожиданно для путешествующего, - Макрос наставлял Любашу:
- Приготовься. Это не страшно. Немного неожиданно, возможно, неприятно. Душа, как правило, переходит всегда. Перед ней, обычно, открывается новая перспектива, а вот тело, как получится. Иногда мы говорим: «перешел с сохранением физического тела», а иногда: «без сохранения физического тела» или «душа перешла». Девочка, к преодолению боли тебе не привыкать. Держись…
Всего лишь телефонный звонок… Но как много он может изменить в нашей жизни…
- Люба попала в аварию, - по интонации зятя можно было догадаться, насколько все серьезно. 
Через час Ирина была в больнице, находившейся в восьми километрах от дома. Вскоре из операционной вывезли ее дочь. То, что она увидела, не поддавалось описанию. На каталке лежало тело, прикрытое простыней. Голову было видно хорошо, об остальном можно было только догадаться. Череп был зашит в двух местах, нижней губы нет, челюсти сшиты поверху грубой нитью, все лицо в шрамах от осколков, один глаз поврежден. Бедро сломано, ноги раздавлены, ступни смотрят в разные стороны. Надо было собраться, чтобы, увидев такое, остаться при здравом рассудке. Реальность дала о себе знать очень быстро. Слух Ирины уловил разговор двух врачей о каких-то документах – бумагах, подписанных Любой. Она сразу подумала о худшем: «На органы». В фойе материализовались двое мужчин-крепышей с носилками. Один был в темных очках. Промелькнули фразы «вертолет» и «краевая больница».
- Какие бумаги она подписала, - почти закричала Ирина, обращаясь к врачу:
- Ее увозят на органы?
- Бог с Вами… Она же в сознании, - а потом добавила:
- Мой Вам совет – езжайте следом.
И вот уже машина на большой скорости мчит в сторону Краснодара. За рулем Славик – старший сын. В салоне Ирина и Богдан, который рассказывает обо всем, что происходит с его сестрой:
- Она сейчас в зале, туда заходит китаец.
- Как ты это видишь? – поинтересовались мать и брат.
- Просто есть труба, по которой летят сообщения…
- Просто, Бадди, твой друг Макрос стал проводником между твоим сознанием и сознанием твоей сестры – она еще в переходе… а это значит, что ее ум пока восприимчив, не перекрыт. Ирония в том, что по мере выздоровления тела, он будет перекрываться. Да ты и сам знаешь, - Макрос никогда не уставал – он был служебным духом.
Тем временем Ирина нашла в поисковике сайт больницы, где узнала о том, что туда приехала делегация врачей из Китая по обмену опытом. Их интересовал редкий случай «сочетанных травм с отягчающими обстоятельствами». Отягчающим обстоятельством в случае с Любашей была ее беременность. Она все еще ждала ребенка, живот и руки ее не пострадали. Ирина догадалась о каком документе шла речь – о согласии стать «подопытным кроликом» и наглядным пособием одновременно.
- У меня тут ребенок, - с порога заявила Ирина о цели своего прибытия.
- Фамилия, имя, отчество, год рождения…
- Умелая Любовь Вячеславовна 1992 года рождения
- Ребенок?
- Да. Для меня она ребенок.
Операция шла восемь часов.
- Что ты видишь? – по очереди теребили Богдана мать и брат.
- Ничего. Труба закрыта. Не знаю.
Через неделю пациентку перевели в их районную больницу.
- Я бы вам не советовал сюда, - убеждал их заведующий отделением:
- У нас здесь полно гнойных инфекций. Ухаживайте за ней дома.
Дома так дома. Когда пришло время снимать швы, Ирина легко справлялась с этим. Беременность развивалась нормально и больную нужно было ставить на учет. Нужно было пройти нескольких специалистов, включая стоматолога. У дочери передний зуб висел на волоске и требовал удаления. Все проблемы Ирина решала «конструктивно». Примерно так:
- Доктор, необходимо удалить зуб.
- Не могу. У меня нет лицензии.
- Нет, сможете. Славик, вноси Любу.
После появления в кабинете крепкого парня с девушкой-инвалидом на руках, лицо доктора менялось:
- Но я не могу этого сделать!
- Доктор, делайте молча и напишите, что зуб выпал сам. Мы никому не скажем.
- Лучше бы я умерла в тот день, чтобы ничего этого не видеть, - кричала Люба со своего инвалидного кресла. Ее душа, как могла, обрывала невидимую нить, соединяющую ее с матерью. 
- На самом деле она желает тебе счастья, промелькнула в сознании легким ветерком мысль и испарилась. Это была работа Макроса:
- Она говорит тебе, что не желает быть тебе помехой и делает для этого все возможное. Придет время и все будет хорошо. Ты еще понянчишь своих внуков.